Наткнулся тут на интересную статью, которую, как понял, написали благодаря Илье Якямсеву.

Сама статья вот тут.

Читайте, очень интересно.

Скопировал для себя половину статьи несколько любопытных моментов:

1. "Ругать самарский стендап — даже хуже, чем бить ребенка. Во-первых, это слишком легкая жертва, а, во-вторых (и в отличие от ребенка), самарские стендаперы как будто сами все про себя прекрасно понимают."

Это относится и к Ульяновскому тоже.

2. "...когда мы сравниваем наш стендап с зарубежным, мы всегда сравниваем его с лучшими, шедевральными образцами — именно они переводятся и выкладываются в интернет. А стендапы среднего уровня не переводят, но вот они по качеству такие же, как наши."

3. "Если самарского стендап-артиста вдруг приглашают где-то выступить за гонорар, то обычно это 5 тысяч за двадцать минут выступления. Впрочем, такое бывает крайне редко: аудитории, готовой платить за то, чтобы послушать местных шутников, нет, да и заведения не считают нужным предлагать комикам деньги, потому что, если они захотят видеть у себя самарский стендап, то могут легко заполучить его бесплатно — дефицит площадок заставляет стендаперов соглашаться на любые условия. Поэтому никто из них, естественно, стендапом на жизнь не зарабатывает..."

4. "Проблема в том, что у нас нет стендапа как системы, — уверен Илья Якямсев..."

5. "Принято считать, что для стендапа нет запретных тем: когда ощущается напряжение, как реакция на него появляется стендап-юмор — смелый, острый, нецензурный и неполиткорректный. Здесь и заключена соль стендапа: говорить о том, о чем вслух говорить не принято, но очень хочется — этого от него и ждут, за это его и любят. В России же, так уж получилось, слишком многое запрещено: шутить о политике, религии, национальных противоречиях может быть чревато, и при желании на любую такую шутку можно подыскать подходящую статью уголовного или административного кодексов. Даже материться в микрофон закон запрещает, а какой полноценный стендап без слова ***?"

6. "Американские стендап-артисты могут шутить про войну в Ираке, арабо-израильский конфликт, Обаму, Хиллари Клинтон, белых, черных, республиканцев, демократов — обо всем, что вызывает интерес и обсуждается в информационном поле. Самая обсуждаемая тема в российском информационном поле за последний год — война на Украине, но ни одного стендапа об этом нет. Публика в России просто не готова принять юмор на эту тему, как не готова принять шутки о политике, религии и многих других вещах — всё это особо охраняемая территория «серьезных» вещей, куда комику вход традиционно воспрещен, и горе тому, кто посмеет туда сунуть нос. И есть территория, куда комику вход разрешен и даже желателен — там, на огороженном пространстве, живут привычные, позволительные и давно навязшие на зубах темы для шуток — то, о чем шутить можно. В этом гетто для юмора стендапер и обречен черпать свою тематику. Смешными считаются: секс, взаимоотношения полов («моя жена вчера сказала мне...»), девушки (точнее: эти странные и смешные существа девушки), толстые девушки (точнее: эти ужасные толстые девушки). Традиционно много шуток про геев (геи стендаперу, естественно, не нравятся), про моду (которую стендапер «не понимает»), про попсовые фильмы и каких-то поп-артистов из телевизора."

Много букав, но всё на 100% правда. 

7. "Стендап — низовой жанр, прямиком вышедший из прокуренных баров Великобритании и США, где собиралась городская беднота, «цветные», эмигранты из Ирландии и Восточной Европы. В этой обстановке и ковались его кадры, обтачивались шутки и формировалась аудитория. В России стендап не прорастал постепенно из пивных и кухонь коммунальных квартир — он обрушился «сверху», сразу из телевизора, и заговорил голосом «гламурного» Павла Воли."

8. "Раз есть сложности с российскими образцами жанра, многие самарские комики пробуют ориентироваться на зарубежный стендап, но тут возникают свои трудности. Английский или американский стендап-комик всегда выступает как зеркало своей аудитории: он — представитель конкретной социальной группы (интеллигент из Бруклина, темнокожий пацанчик из Гарлема, пожилой ворчун из Джерси), он рассказывает свою историю от своего лица и обращается к тем, кому близок его язык и внятен голос. По выступлениям самарских стендап-артистов видно, что они тоже пытаются найти свое лицо и нащупать свою аудиторию — вот на сцене стоит гопник с района, вот армянин, недавно получивший гражданство, а вот рассерженный брутал в татухах. Но всё равно в итоге получается как-то так, будто это всё один и тот же человек рассказывает одну и ту же историю одним и тем же людям: секс, «моя жена вчера сказала мне...», «парни, что вы делаете, когда ваша девушка...» и т.п."

9. "На Западе стендап, как и весь шоу-бизнес, развивается по понятной схеме: снизу — наверх. Одаренные комики постепенно движутся из маленьких клубов к всё большей и большей аудитории... В России вот этот сегмент среднего стендапа отсутствует напрочь: есть только «низший» уровень (уровень «открытого микрофона») и «верхний» уровень (комики, которых показывают по телевизору). Либо ты в телевизоре и подчиняешься телевизионному формату, либо ты в «открытом микрофоне», то есть нигде. Посредине — пустыня, как эту пустыню преодолевать — решительно не понятно."

10. "В Новой Зеландии, например, еще недавно тоже никакого стендапа не было, и чтобы что-то выросло, чтобы стендап-артистов вообще приняли как людей, прошло двадцать лет. Вот и у нас ближайшие двадцать лет полноценного стендапа не будет. А пока просто надо держать себя в форме и накапливать опыт выступлений. Что нам еще остается?"